Система и ритм труда
«У меня одно желание: постоянно, ежесекундно стремиться к совершенству, – как-то проговорилась актриса М. Монро. – На съемочной площадке перед камерой я хочу быть совершенной, совершенной настолько, насколько это возможно, до предела...»
«Я не понимаю, как можно писать и не переделывать все множество раз, – сказал в беседе Лев Толстой. – Я почти никогда не перечитываю своих уже напечатанных вещей, но если мне попадется случайно какая-нибудь страница, мне всегда кажется: это надо переделать, вот как надо было сказать...» [381].
«Заклинаю вас, – писал Иван Бунин в издательство, где готовилась к выходу в свет его книга, – дайте мне корректуру еще раз!! Это совершенно необходимо. Иначе сойду с ума, буду страшно беспокоиться» [227]. Или: «Давать рукопись «в окончательном виде» невозможно. Многое уясняется только в корректуре. Если хотите меня печатать, терпите. Чудовищно, непостижимо, но факт: Толстой потребовал от «Северного вестника» сто корректур «Хозяина и работника». Во сколько раз я хуже Толстого? В десять? Значит – пожалуйте 10 корректур. А я прошу всего две!» [227].
Без этого постоянного совершенствования редко достигается гениальность. «Каждое простейшее упражнение доводите до совершенства, до искусства, до мастерства...» – требовал Станиславский [219].
