Искусство мышления: озарение, вдохновение и технология мысли
Подобные чудовищные высказывания Ландау можно привести и про термодинамику необратимых процессов и работы И. Пригожина, и про уравнение Власова из области физики плазмы, и про неприятие квантовых вихрей А. А. Абрикосова (Феймана), и про неприятие идей лазеров и мазеров А. М. Прохорова и Н. Басова («этого не может быть»), и про многое другое. Через какое-то время Ландау часто принимал эти идеи и даже разрабатывал свои более «красивые» решения и теории: многие его собственные работы начинались с отрицания некоей чужой работы или идеи (а не создания своей), которую он потом перерабатывал, преобразовывал, разрабатывал и решал потом без ошибки, что вызывало конфликты и недоуменные обвинения в краже идей. Само собой, отрицая даже готовые работы и сделанные открытия, он в принципе не мог их создать в этой области – для создания новаторской работы нужно на много порядков более свободное мышление, чем для ее принятия, и,
главное, переработка и откидывание тысяч неудавшихся, то есть еще более новаторских и сумасшедших идей. Из этого рождался парадокс
– большинство работ Ландау и отчасти его школы были открыты или переоткрыты в течение нескольких месяцев или лет другими физиками.
Как шутят физики, все это сделали бы и японцы («незачем делать то, что все равно сделают японцы»). Матрица плотности, одно из главных достижений Ландау, была открыта через несколько месяцев независимо фон Нейманом, принцип комбинированной четности был сформулирован почти одновременно (если еще учесть сложности с публикациями, то разрыв мог быть и меньше недели), теория сверхтекучести, скорей всего, была бы создана в ближайшее время А. Б. Мигдалом, вплотную подошедшим к понятию «фононов», и т.д. Другими словами, благодаря своей методической концепции, Ландау в принципе не мог открыть принципиально нового, того, чего не могли сделать другие физики, выйти за рамки. «Никогда в Школе Ландау не принимали всерьез ниспровергателей, пытавшихся улучшить основы современной физики...» – вспоминал М. И. Каганов как о чем-то хорошем [цит. по 122] про время великого перелома и постоянных научных революций. Про Й. Сталина биографы пишут, что он требовал от видных ученых, инженеров и академиков выслушивать изобретателей и всевозможных новаторов (как неприятную нагрузку), потому что на сто или тысячу завиральных идей может быть одна, которую невозможно, нельзя, недопустимо пропустить.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33
